АНОНИМНЫЙ РАССКАЗ ОТ ЧИТАТЕЛЯ
Эта история произошла со мной более десяти лет назад. Меня никто не предупредил, что отпечатки домашнего насилия будут преследовать меня отголосками травмы всю мою взрослую жизнь. Потому, я до сих пор борюсь с последствиями этих отношений.
Я всегда была прилежной и примерной девочкой. Училась хорошо, была амбициозна, любопытна, и независима. Я встретила его в свои 21 – нас познакомила наша общая подруга. Искра пробежала моментально и необъяснимо. И в скором времени я оказалась в своих первых романтических отношения – отношениях, которые я построила наперекор всему: неодобрению моего отца (привычка оспаривать и доказывать свою правоту), полной противоположности молодого человека и меня – разный социальный статус, интересы, взгляды, ценности, и т.д.
Наши отношения продлились два года, от части от того, что я уезжала на долгий срок на учебу, от части от того что я не знала, как завершить эти отношения. И даже если задумывалась об этом, за этим всегда следовали угрозы.
Последние месяцы были самыми жесткими. Он придирался к каждой мелочи и угодить ему было невозможно. Ему было плевать, что у меня есть отец и брат и им я тоже нужна и что мне тоже хочется быть с ними. Из-за его недовольств я дошла до того, что стала лгать своим родным, чтобы с ним проводить больше времени, но ему этого было мало, он хотел больше меня, и меньше моей связи с миром. То есть я должна была уйти с работы, бросить учебу, быть дома для него и принадлежать только ему. Я этого не хотела, никогда. Но он почему-то думал, что сможет меня приручить – «ведь все девочки замуж хотят». Иногда мне казалось, что он совершенно меня не знает. И мы ругались на этой почве, ведь у меня были большие планы и мне хотелось их реализовать. Я не могла вот так откататься от себя, предать свой труд, свои мечты. «Ради чего, в обмен чему?» – думала я. «Ведь если человек любит, он будет делать все, чтобы его или ее партнер цвел, достиг своего потенциала, был счастлив» – наивно полагала я.
В плохом духе он мог открыто и беспричинно мне угрожать, «только смей мне изменять – зарежу обоих!”. Он стал не стесняться своего поведения и при ссорах мог публично ударить и оскорбить меня, сломать мне палец, выдернуть клочок волос, плюнуть в лицо, махнуть кулаком по губам. Он делал это методично и аккуратно, без видимых синяков и прочих знаков побоев, и чтобы наши знакомые и родные не были свидетелями и не вмешивались в ситуацию.
Он конечно знал, что он был не прав, но это его не останавливало, также, как и не останавливали мои ново-приобретенные рефлексы – дрожание при виде его протягивающихся ко мне рук: я больше не ждала его ласки, я ждала ударов.
В один из злосчастных вечеров, я сидела на ступеньках у какого-то дома в нашем районе, дрожа от страха. Он заблокировал мне путь своим телом, кричал, требовал, угрожал, унижал меня. А я сидела в страхе и думала, скорее бы все это закончилось. В какой-то момент он размахнул рукой. Я думала, что сейчас он со всей силой размажет мои мозги по стенке, и больше не будет меня и не будет мой боли и все закончиться. Мне было страшно и стыдно, за то, что это со мной произошло, за то, что я не знала, как быть в этой ситуации, где искать помощи, и как вообще о таком начать говорить. Внезапно мои мысли и его действия были прерваны доносящимся из верхних этажей женским голосом, «эй, только тронь ее, полицию вызову!» Он второпях спрятал руки в карманы, приказал мне встать и следовать впереди него. Далее он угрожал мне шепотом идти аккуратно, улыбаясь, «иначе он за себя не ручается.»
Как и все похожие истории, он просил простить его, но я «сама была виновата», ведь я «злила его» по его словам. Потом он становился паинькой, добрым, любящим…временно.
Эти отношения закончились моим переездом в другую страну – мы оба знали, что я уеду снова учиться. Он пытался меня переубедить всеми способами, иногда настолько убедительно, что мы чуть не расписались без ведома наших родных. Я была в отчаянии, и единственное, о чем я тогда думала, это дождаться дня моего отъезда. Выжидание – был мой способ самосохранения. Этот способ стоил мне моего эмоционального здоровья.
И все же мне повезло больше чем другим молодым женщинам в Туркменистане, которым и бежать некуда. Я знакома с этими женщинами, и мне очень больно, что они полностью зависимы от своих партнеров, и идти то им некуда, и их детей кормить больше некому – круг безысходности.
А он так и не признал, что это били побои, ведь я давала сдачу и защищалась. Он так и не попросил искреннего прощения. Но он продолжал искать меня, унижать, оскорблять. На меня больше это не влияло. Я была свободна, думала я.
Однако, травмированная последствиями, я долго избегала тему домашнего насилия и долго не вступала отношения. Я винила себя, стыдилась своего прошлого, и боялась быть непонятой.
Спустя годы стала анализировать ситуацию, понимать откуда были источники насилия. Я поняла и приняла, что в произошедшем абсолютно нет моей вины. Я поняла, что человек, который травмировал меня, был сам в прошлом травмирован, но это никак не оправдывает его абьюзивного и жестокого отношения ко мне. Я узнала, что у всех отношений такого рода есть паттерн, о котором я понятия не имела десять лет назад. И если бы я знала об этих красных флажках, может быть я была бы осторожней – все эти невинные напутствия и желания меня огородить от «плохих людей», потому что я «не опытна и наивна», беспочвенная ревность, переросшая в допросы и желание изолировать меня от друзей, знакомых, родных, последующее унижением, побоями, оскорблениями. Все это были тревожными звоночками. Но как правило они так умело были предоставлены, постепенно, в определенных дозах, что я начинала верить в них. От таких отношений не просто уходить, в них всегда присутствует риск, угрозы, и страх.
Я не простила его. И, наверное, никогда не прощу. Мне до сих пор больно и не просто об этом говорить. Но я заговорила – два года назад я пришла к психотерапевту за помощью (впервые в моей жизни появилась такая возможность). Я узнала, что по испытанию травмирующего опыта, я нуждалась в психологической помощи. Как и любой неадресованный недуг, он со временем становился хуже. Последние лет пять, я стала легко впадать в депрессию, меня быстро одолевало беспокойство: которое сказывалось на мою уверенность и физическое состояние.
Я думала эта история закончилась 8 лет назад. Я ошибалась. Но мне уже не так страшно.
- 1443 gezek okalan